Кропоткин и проблема древнего оледенения Сибири

Автор: М. Гросвальд
Источник: Труды Международной научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения П.А. Кропоткина. М., 2002

 

С именем П.А. Кропоткина связаны первые исследования и первые научные обобщения по проблеме древнего оледенения Сибири, которые остаются актуальными и сегодня. Известно, что Кропоткин был выдающимся геологом своего времени, одним из основоположников теории великих древних оледенений Земли. Эта теория, обычно называемая ледниковой, нацелена на раскрытие масштабов, хронологии, а главное – причин великих оледенений прошлого, взаимодействий оледенения с атмосферой, океаном и земной корой. Решению ее задач подчинены специальные исследования, проводимые гляциологами и климатологами на современных ледниковых покровах Антарктиды и Гренландии. Сегодня ледниковая теория находит широкое применение в фундаментальной науке и в практике. Со времен Кропоткина она успела стать неотъемлемой частью общей теории наук о Земле, без нее была бы неполной материалистическая картина мира, непонятны механизмы эволюции природной среды.

Информация о глобальных изменениях природы Земли, включая данные о великих оледенениях и межледниковьях прошлого, широко используются при реконструкциях палеоклиматов. Эти данные создают научную основу для прогноза природно-климатических изменений, в частности, для оценки вероятности нового оледенения или сверхжаркого интергляциала, связанного с деятельностью человека. Они необходимы для расшифровки истории Мирового океана, дрейфа литосферных плит, вертикальных движений земной коры, объяснения рельефа и поверхностных отложений суши и морского дна. Наконец, они необходимы и при хозяйственном освоении новых земель, поиске и добыче полезных ископаемых, осуществлении комплекса природоохранных мер.

Ледниковая теория прошла путь длиной в полтора века. У ее истоков стояли выдающиеся натуралисты-мыслители – Л.Агассис, У.Бакленд, Н.Эсмарк, Дж. Кролль, О.Торелль, Дж.Гейки. П.А.Кропоткин безусловно стоял в их ряду, его работы во многом предопределили торжество этой теории на огромных пространствах Северной Евразии (Авсюк, Гросвальд,1988; Имбри, Имбри, 1988; Марков, 1986; Маркин, 1985).

Становление ледниковой теории в России связано с именами целой плеяды блестящих геологов – Ф.Б.Шмидта, Г.Е.Щуровского, А.А.Штукенберга, А.А.Иностранцева, А.П.Павлова и других. Однако роль Кропоткина была здесь особенно важной. Еще в 1863 г., в самом начале своей научной карьеры, он взялся за исследования Восточной Сибири. В 1865 г. Кропоткин совершил путешествие на Восточный Саян, где впервые обнаружил следы интенсивного оледенения. Основываясь на моренах и ледниковых шрамах, найденных на бараньих лбах Окинского плоскогорья, он сделал заключение о существенном снижении древней снеговой линии на юге Сибири (Кропоткин, 1867).

Спустя год Кропоткин исследовал Олекминско-Витимскую горную страну. В итоговом отчете об этой поездке он привел данные о следах сибирских ледников – моренных грядах и покрытых шрамами эрратических валунах, о ледниковой геоморфологии долин и хребтов. Были сделаны и более широкие выводы – о ледниковом прошлом Сибири, о сходстве ее четвертичной истории с историей ряда других областей Северного полушария. В заключении отчета отмечалось, что "факты, представляемые Олекминской горной страной, могут быть объяснены только при допущении ледников" (Кропоткин, 1873).

Таким образом, Кропоткин был первым, кто сделал научный вывод о вероятности четвертичных оледенений Сибири. Причем сделал это на основе собственных наблюдений, на базе добытых в поле фактов. Конечно, количество этих фактов было весьма ограниченным, и относились они, как теперь ясно, к периферии древнеледниковой области Сибири. Это, однако, не умаляет заслуг Кропоткина, а наоборот, свидетельствует о наличии у него и воображения, и научной интуиции, и способности к обобщениям, то есть именно тех качеств, которые всегда отличали ученых-провидцев, подобных основоположнику ледниковой теории Агассису. Последнему, как известно, хватило единичных наблюдений в Массачусетсе и Мэне, чтобы восстановить принципиальную картину оледенения всей Северной Америки (Имбри, Имбри, 1988).

Но самое большое значение имел капитальный труд Кропоткина "Исследование о ледниковом периоде" (Кропоткин, 1876). Именно он стал теоретическим обобщением его исследований в Европе и Сибири, оказал огромное влияние на взгляды нескольких поколений российских геологов и географов. В нем были подробно рассмотрены условия образования материковых ледников, объяснены механизмы их движения, показано воздействие льда на земную поверхность, введено понятие о ледниковых ландшафтах. Таким образом, в этом капитальном труде П.А.Кропоткина, несомненно вобравшем в себя немало идей его выдающихся современников, были заложены основы теории материковых оледенений в ее приложении к России, в частности, к Сибири. Причем, как подчеркивал К.К.Марков (1986), это было сделано на материале собственных наблюдений и в общем независимо от зарубежных исследователей.

Несмотря на молодость, Кропоткин стал заметной фигурой в Русском географическом обществе, был признан, выражаясь современным языком, ведущим специалистом в области географии и геологии Сибири. В этой связи его идеи об интенсивном оледенении восточной половины Русского севера получили широкую известность, стали отправной точкой для позднейших исследований. Причем судьба самих этих идей оказалась очень непростой.

Первоначально казалось, что их ждет триумфальный успех. В самом деле, геологические исследования конца прошлого – начала текущего века как будто бы доставили фактические подтверждения взглядов Кропоткина. В частности, Э.В.Толль (1897) собрал доказательства крупного центра покровного оледенения, лежавшего в районе Новосибирских островов, а В.А.Обручев не только поддержал заключение Кропоткина об оледенении Олекмо-Витимской горной страны, но и решительно подтвердил его вывод о покровном оледенении всей Сибири. В 1930-х годах Обручев опубликовал несколько работ, специально посвященных ледниковому периоду Сибири и всей Северной Азии. Опираясь на собственные исследования, а также суммировав весь накопившийся к тому времени фактческий материал по оледенению Азиатской части России, он пришел к выводу о сплошном оледенении области, лежащей к северу от 60-й параллели. Безледными, по его мнению, оставались лишь Алдано-Вилюйская впадина и долины Лены, Пенжины и Анадыря (Обручев, 1938).

Точку зрения Кропоткина-Обручева разделяли также Н.Н.Урванцев (1935), исследовавший Таймыро-Североземельскую область, и Д.В.Колосов (1947), работавший на северо-востоке Сибири, где он мог на собственном опыте убедиться в обоснованности гляциалистских выводов Э.В.Толля. Наконец, картина широкомасштабных оледенений Сибири, а также их многократности и общей синхронности с оледенениями Европы и Северной Америки, следовала из сводки фактов и широких обобщений, сделанных В.Н.Саксом (1953).

Звучали, однако, и голоса скептиков, выражавших сомнения в физической возможности оледенений Сибири. Тон этих возражений задал крупнейший климатолог того времени А.И.Воейков, утверждавший, что климат Сибири был резко континентальным, а значит – слишком сухим, чтобы обеспечить развитие ледниковых покровов (Воейков, 1881). Это убеждение разделялись многими: "Сибирь, холода которой вошли в пословицу, почти не имела глетчеров [...] Тщетно мы стали бы искать на огромных сибирских равнинах морен, ледниковых шрамов и эрратических валунов", – утверждал, например, М.Неймайр (1904, с.537). И давал тому объяснение, которое и сегодня повторяется в десятках работ: "Северная и центральная часть Азии обладали в ледниковую эпоху еще более континентальным климатом, чем теперь, и потому, благодаря недостатку влаги, здесь не могли развиться глетчеры". Ну, а раз признанный авторитет говорит "не могли", то отважится ли отстаивать свою правоту полевой геолог, который собственными глазами видел следы сибирского оледенения, но не искушен в вопросах палеоклимата и прочих профессорских премудростях?

Тем более, что и сегодня широко цитируются соображения И.Д.Черского (1882) о вероятности неледникового генезиса отложений и форм рельефа, "принимаемых за ледниковые". Да и другие известные ученые, включая знаменитого А.Ф.Миддендорфа, подчас склонялись к отрицанию сибирского оледенения (Маркин, 1985). Надо ли после этого удивляться, что теоретические доводы Воейкова и Черского, помноженные на слабую изученность Сибири с ее вечной нехваткой фактов, в конечном итоге сработали против идей Кропоткина. Последние были отброшены и на десятилетия забыты, уступив место концептуальным схемам "сибирской палеоклиматической специфичности, исключавшей возможность оледенения".

Одной из первых крупных работ нового времени, знаменующей возврат к идеям А.И.Воейкова, стала монография И.П.Герасимова и К.К.Маркова (1939). Ее авторы не согласились с интерпретацией фактов, принятой П.А.Кропоткиным, В.А.Обручевым и В.Н.Саксом, и сильно "урезали" площади оледенения Сибири. Они же выдвинули идею метахронности, или противофазности, оледенений Европы и Восточной Сибири, из которой следовал вывод о несопоставимости ледниковых событий на западе и востоке Евразии. Концепция Герасимова-Маркова надолго овладела умами, она в разных контекстах повторялась в десятках работ. Тогда как материалы конкретных исследований, включая результаты геологической съемки, в основной своей массе подтверждавшие вывод о покровных оледенениях Сибири, оставались неопубликованными и безвестными, оседая на полках закрытых хранилищ.

Дополнительные осложнения в судьбу идей Кропоткина внес пересмотр взглядов на происхождение подземных льдов пластового типа. Если раньше они считались погребенными остатками ледниковых покровов, то с середины 1950-х гг. их стали причислять к эпигенетическим (сегрегационным и инъекционным) образованиям, реже в них стали видеть погребенные остатки снежников, замерзших озер или даже "окаменевшие" массы морской воды, уцелевшей после гипотетических трансгрессий Северного Ледовитого океана. Тем самым "убивался" главный аргумент, подкреплявший реконструкции Э.В.Толля и Д.В.Колосова: ведь именно такие льды и представление об их остаточно-ледниковом генезисе служили тем основанием, на котором базировались толлевские идеи об оледенении Новосибирских островов и окружающего шельфа.

В общем, в литературе по палеогеографии четвертичного периода до недавнего времени господствовало мнение об ограниченности масштабов оледенений Сибири, а точка зрения Кропоткина-Обручева считалась ошибочной. Лишь полтора десятка лет назад начался процесс, который можно назвать "возвращением к Кропоткину", причем он ясно распадается на два этапа. На первом этапе, охватившем 1970-е годы, были получены доказательства покровных оледенений Карского шельфа и прилежащих частей Западной Сибири и Таймыра. Они включали геологические данные о положении конечных морен, об ориентировке ледниковых шрамов и траекториях разноса ледниковых валунов, а также о распространении и возрасте ледниково-озерных осадков (Антропоген Таймыра, 1982; Архипов и др., 1980; Гросвальд, 1983).

Как и следовало ожидать, эти аргументы убедили далеко не всех (см., например, альтернативные реконструкции в "Четвертичных оледенениях..." (1987)), тем не менее карты Карского ледникового щита появились в ряде монографий, подводивших итоги крупных национальных и международных проектов (CLIMAP, 1981; The last..., 1981; Гросвальд, 1983). Согласно этим картам, центр Карского щита лежал над южной частью Карского моря, на севере его край совпадал с краем Арктического континентального шельфа, на западе он переваливал через Новую Землю и сливался с другим ледниковым щитом – Баренцевым, на юге и юго-востоке этот край надвигался на Западную Сибирь и Таймыр, достигая рубежа Салехард—Дудинка—Хатанга. А еще через несколько лет новые геологические открытия, сделанные в Западной и Средней Сибири, показали, что южная граница Карского щита должна быть отодвинута еще на несколько сотен километров к югу (Гросвальд, 1988; рис.1).

1 – ледниковые покровы и горно-покровные комплексы;
2 – плавучие шельфовые ледники;
3 – пресноводные бассейны;
4 – площади "едомы";
5 – свободный от ледников океан;
6 – направление течения талых вод.

В то же время вопрос о ледниковой истории более восточных районов Сибири все еще решался по-старому. Суммировав итоги палеогеографических дискуссий, прошедших на московской сессии Международного геологического конгресса, М.Н.Алексеев и др. (1984) писали следующее: "Восточная часть северосибирского шельфа льдом не покрывалась. По-видимому, на обширных равнинах этого шельфа еще в плиоцене сформиро-валась тундра, а при последующих похолоданиях и морских трансгрессиях она распространилась к югу и заняла свое современное положение. Тогда как в собственно ледниковые эпохи здесь образовались перигляциальные ландшафты" (с.8–9). Таким образом, еще недавно специалисты считали, да в большинстве своем продолжают считать и сейчас, что в плейстоцене, при резких похолоданиях климата, на северо-востоке Сибири ледниковые покровы не возникали, а развивалась многолетняя мерзлота и связанные с ней явления – подземные льды, перигляциальные процессы и прочее.

Преодоление этих представлений, успевших укорениться и стать стереотипом, составило суть второго этапа, начавшегося в середине 1980-х гг. и до сих пор не завершенного. Толчком для него послужили результаты предварительной реконструкции высот позднечетвертичной (сартанской) границы питания ледников. Как известно, сейчас эта граница на островах Де-Лонга лежит на уровне 200-300 м, а в горах Орулган и Черского – на высотах 1600-2000 м. Поскольку же позднечетвертичное снижение этой границы составляло, как минимум, 800-900 м, а возможно даже – 1000-1200 м, то получалось, что уже на широте дельт Яны, Индигирки и Колымы граница питания древних ледников оказывалась на уровне моря. В этих условиях сплошное оледенение арктического шельфа Восточной Сибири становилось неизбежным.

Тем не менее геологические следы оледенения здесь крайне скудны. Причины этой скудости не совсем ясны. Возможно, что значительная часть ледниковых форм и отложений скрыта здесь под толщей высокольдистых супесей и суглинков (отложений "ледового комплекса", или "едомы"), которые выстилают североякутские низменности. Возможно также, что в условиях сурового климата региона, с характерными для него резкими перепадами температур и малыми нормами снегонакопления, многие формы ледникового микрорельефа, включая ледниковые штрихи и шрамы, были уничтожены процессами физического выветривания. Именно эта мысль развивается в "Исследованиях о ледниковом периоде" и статьях Кропоткина; судя по моим наблюдениям, она соответствует фактам.

Прорыв на новый уровень познания ледниковой истории Северо-Востока произошел лишь в конце 1980-х годов, когда был открыт краевой ледниковый комплекс района Новосибирских островов (Гросвальд, 1988, 1989). Анализ материалов аэрокосмической съемки и их сопоставление с наземными наблюдениями привели к заключению, что этот краевой комплекс состоит из системы подводных и наземных гряд, представляющих напорные, или дислокационные, морены; зандрового поля Земли Бунге; туннельных долин, вытянутых вдоль залива Геденштрома, проливов Заря и Благовещенского; "ярусных" долин о-ва Столбового и некоторых других форм. В разрезах одного из моренных валов, Стрелки Анжу, обнаженных в береговых обрывах на севере Земли Бунге, автор наблюдал интенсивные дислокации, в которые были совместно вовлечены как угленосные песчаники мелового и третичного возраста, так и вышележащие пески с костями мамонта. Это доказывает четвертичный возраст дислокаций и их гляциотектоническую природу.

Следует особо подчеркнуть, что перечисленные формы – все эти гряды, туннельные долины, зандры – не изолированные образования, а части единого геоморфологического ансамбля. Именно это – структура ансамбля и тип связей между входящими в него элементами – позволило быть уверенным: мы имеем дело с краевым ледниковым комплексом. Скажем то же словами Кропоткина: "...если бы мы допустили, что каждый из упомянутых признаков, взятый отдельно, еще не может сам по себе служить доказательством ледяного покрытия страны, то, встречая их совместно, целою группою, мы можем сказать строго научно, что в данном случае есть громадная вероятность в пользу того, что местность действительно была когда-то покрыта толщами льда" (Кропоткин, 1876, с.115–116). Остается добавить, что все осадки арктического шельфа Восточной Сибири, кроме голоценовых, переуплотнены (вероятно, под действием ледниковой нагрузки), и что плановый рисунок моренных гряд Новосибирских островов делает очевидным: лед в их районе двигался с северо-северо-востока (рис.2).

Комплексы сартанских ледниковых форм: А – района островов Анжу, Б – района Тикси,В – дельты Лены (о-ва Эрге-Муора-Сассе), Г – о-ва Бол. Ляховский, Д – Яно-Индигирской низменности;
1 – гляциотектонические (напорные) морены (а – наземные;б – подводные);
2 – восстановленные направления движения льда;
3 – направления длинных осей ориентированных озер и параллельных им гряд;
4 – гряды, маркирующие последовательные позиции южного края ледникового щита;
5 – ложбины стока талых ледниковых вод;
6 – линии тока древнего ледникового щита.

Вторым районом, сыгравшим ключевую роль в решении проблемы оледенений Сибири, стало побережье залива Буор-Хая у пос.Тикси. Здесь, на продолжении пучка линий тока древнего льда, начинавшегося у Новосибирских островов, был обнаружен второй комплекс краевых ледниковых образований, представленный системой крупных гляциотектонических структур и эрозионными друмлинами (Гросвальд, Спектор, 1993). Как показали исследования, тиксинские дислокации имеют сугубо поверхностный характер; в них вовлечены черные сланцы каменноугольного возраста, которые, образуя десятки резко выраженных в рельефе чешуй – скиб, на широком фронте надвинуты на пермские песчаники. Причем эти надвиги сочетаются с друмлинами – длинными островерхими грядами, которые выработаны в тех же сланцах, направлены с северо-востока на юго-запад, и косо, под углом в 40-45°, пересекают простирание коренных пород. В том же направлении, на юго-запад, вверх по склону Хараулахских гор, смещены и чешуи-скибы (см. рис.2). Установлено и время их образования, что удалось сделать, датировав начало осадконакопления в озерных впадинах, сопряженных с чешуями-скибами. Полученные датировки – около 8,5 тыс. лет назад – свидетельствуют о позднечетвертичном возрасте последнего оледенения района.

И уж совсем недавно выводы, базирующиеся на геоморфологии Новосибирских островов и района Тикси, были подкреплены материалами по ориентированным озерам приморских низменностей Якутии. Такие озера – характерный элемент рельефа едомных равнин. Они вытянуты параллельно друг другу в направлениях, обычно близких к меридиональному, и, как следует из анализа карт и аэроснимков, почти всегда сочетаются с невысокими грядами того же простирания. Их происхождение связывают с протаиванием грунтового льда, т. е. с процессами термокарста, а для объяснения ориентировки привлекают разные гипотезы. Согласно одной из них, пользующейся наиболее широким признанием, вытянутость озер связана с воздействием современных ветров, дующих в направлениях, перпендикулярных к длинным осям озерных ванн. По идее авторов гипотезы, волнение, поднимаемое поперечно направленными ветрами, создало и поперечные (к этим ветрам) валы, и удлинило озерные ванны. В чем суть обоих процессов – до сих пор неясно, их механизмы остаются невыясненными. Возможно, что удлинение ванн свяжут с какими-то особыми течениями, генерируемыми именно поперечными ветрами, а валы будут объяснять "встречным прибоем соседних озер", как это делал, рассуждая о генезисе одного из озов (или друмлинов?) Финляндии, современник Кропоткина С.С.Куторга (Маркин, 1985, с.109). Впрочем, само наличие постоянных ветров в зоне арктических тундр сомнительно, поскольку в летние сезоны там располагается полярный фронт с характерной для него неустойчивостью всех атмосферных процессов.

Все это заставило искать новые интерпретации, которые, с одной стороны, были бы лишены слабостей своих предшественников, а с другой – считались с теми новыми фактами, которые стали известны после работ по Новосибирским островам и району Тикси. А эти факты подсказывали: новая гипотеза должна формулироваться в рамках парадигмы покровных оледенений северной окраины Сибири. Причем желательно, чтобы она с единых позиций, непротиворечиво, объяснила генезис не только ориентированных озер и межозерных гряд, но и едомных равнин с выстилающими их льдистыми толщами.

По нашей альтернативной модели (Гросвальд, 1992; Гросвальд, Спектор, 1993), все эти формы возникли в общих условиях, а именно у южного края ледникового покрова, занимавшего всю площадь арктического шельфа и часть приморских низменностей. Тогда толща льдистых песков и супесей (едома) естественно трактуется как осадки обширных дельт и мелководных озер-луж, возникавших у этого края и каждую зиму промерзавших до дна. При своих подвижках ледниковый щит наступал на едомные равнины, его краевая часть перекрывала едому и скользила по ней. При этом на некоторых участках вполне мог сформироваться мезорельеф продольных борозд и гряд, различные виды которого обычно именуются друмлинами или флютингом. В дальнейшем, по мере отступания льда, в межгрядовых ложбинах скапливалась вода, которая аккумулировала тепло и способствовала термокарсту. Таким образом, согласно данной гипотезе, ориентировка озер не связана с ветром, а наследует простирания ледниковых борозд. Так что сами озера должны быть отнесены к ледниковым формам, переработанным процессами термокарста.

Для подтверждения гипотезы еще раз сошлемся на нашу схему (см. рис.2). Глядя на нее, можно убедиться, что, во-первых, все участки развития ориентированных озер северной Якутии совпадают с краевой зоной Восточносибирского ледникового щита, восстановленного по независимым данным; во-вторых, все эти озера и связанные с ними гряды вытянуты вдоль линий тока названного щита, и, в третьих, их ориентировка всюду перпендикулярна простиранию ледникового края, причем там, где это простирание меняется, изменяется и она, сохраняя при этом свою перпендикулярность.

Включив ориентированные озера в число признаков, позволяющих судить о прошлых позициях ледникового края, мы смогли значительно расширить арсенал доказательств оледенения Сибири. В самом деле, если раньше мы могли оперировать лишь узким пучком линий тока, соединявшим районы Новосибирских островов и Тикси, то теперь в нашем распоряжении тысячи линий тока древнего Восточно-Сибирского ледникового щита. Мы получаем возможность видеть, что этот щит надвигался с арктического шельфа Евразии на все побережье материка, включая районы дельты Лены и Яно-Индигирской низменности. Более того, присутствие ориентированных озер на более восточных участках прибрежных низменностей позволило протянуть край этого щита к северным берегам Чукотки и Аляски. И даже выдвинуть гипотезу, что лед Восточно-Сибирского щита распространялся и на северную часть Берингова моря (см. рис.2), что, возможно, приведет к пересмотру взглядов на палеогеографию Берингийского "моста" и историю азиатских миграций в Америку.

По льдистым отложениям едомы имеется много датировок, их возраст заведомо молодой – позднечетвертичный, сартанский. Поэтому очевидно, что столь же молодым, сартанским, должен быть и последний Восточно-Сибирский ледниковый щит.

Итак, отношение к идеям Кропоткина об оледенении Сибири неоднократно менялось. О них с самого начала много спорили; они имели авторитетных сторонников и столь же маститых противников, а чаши весов, фиксирующих степень поддержки или недоверия, неоднократно склонялись в ту или иную сторону. Еще вчера они почти единодушно отвергались, сегодня же есть основания для уверенности: эти идеи вновь обретут сторонников, которые будут вооружены не догадками, а всем арсеналом современных научных методов. В общем-то такие зигзаги типичны для путей поиска истины. Достаточно вспомнить, что писал об эволюции своих взглядов сам Кропоткин: "[Изначально] убежденный, что Сибирь не представляет следов ледникового периода, я мало-помалу должен был отступить перед очевидностью фактов и прийти к противоположному убеждению – что ледниковые явления распространялись и на Восточную Сибирь, по крайней мере на северо-восточную ее часть" (Кропоткин, 1873, c.223). Сегодня, спустя 120 лет, мы можем лишь подписаться под этими словами.

В заключение остается напомнить, что круг вопросов, нашедших освещение в трудах Кропоткина по Восточной Сибири, выходил далеко за пределы ледниковой истории области. Как показали С.С.Коржуев и Д.А.Тимофеев (1993), в этих трудах содержится первая научная характеристика природы региона, включая ценнейшие сведения по геологии, орографии и геоморфологии региона.

 

Литература:
Авсюк Г.А., Гросвальд М.Г. Книга Имбри, ледниковая теория и исследования плейстоценовых климатов // Дж.Имбри, К.П.Имбри. Тайны ледниковых эпох. М.: Прогресс, 1988. C.247-261.
Алексеев М.Н., Девяткин Е.В., Архипов С.А. и др. Проблемы четвертичной геологии Сибири // Четвертичная геология и геоморфология: Доклады к 27-му Междунар. геол. конгрессу. М.: Наука, 1984. Т.3. C.3-12.
Антропоген Таймыра. Под ред. Н.В.Кинд, Б.Н. Леонова. М.: Наука, 1982. 184 с.
Архипов С.А., Астахов В.И., Волков И.А. и др. Палеогеография Западно-Сибирской равнины в максимум позднезырянского оледенения. Новосибирск: Наука, 1980. 110 с.
Воейков А.И. Климатические условия ледниковых явлений прошедших и настоящих // Записки Минерал. о-ва. 2-я сер. Т.7 16, СПб., 1881.
Герасимов И.П., Марков К.К. Ледниковый период на территории СССР. М.: Изд-во АН СССР, 1939 (Тр. Ин-та географии; Вып.33).
Гросвальд М.Г. Покровные ледники континентальных шельфов. М.: Наука, 1983. 216 с.
Гросвальд М.Г. Оледенение антарктического типа в Северном полушарии (На пути к Новой глобальной ледниковой теории) // Материалы гляциол. исслед. М., 1988. Вып. 63. C.3-25.
Гросвальд М.Г. Покровное оледенение шельфа Восточной Сибири в позднем плейстоцене // Плейстоцен Сибири. Стратиграфия и межрегиональные корреляции. Новосибирск, Наука, 1989. C. 48-57.
Гросвальд М.Г. Ориентированные озера едомных равнин: результат протаивания по ледниковым бороздам? // Материалы гляциол. исслед., вып. 75. М., 1992.
Гросвальд М.Г., Спектор В.Б. Ледниковый рельеф района Тикси (Западное побережье губы Буор-Хая, Северная Якутия) // Геоморфология. 1993. № 1. C.72-82.
Имбри Дж., Имбри К.П. Тайны ледниковых эпох. М.: Прогресс, 1988. 264 с.
Колосов Д.В. Проблемы древнего оледенения Северо-Востока СССР // Труды Горно-геол. упр. Главсевморпути. М., 1947. Вып. 30. 176 с.
Коржуев С.С., Тимофеев Д.А. Вклад П.А.Кропоткина в познание рельефа и оледенения Сибири // Геоморфология. 1993. № 3. C.59-65.
Кропоткин П.А. Поездка в Окинский караул // Записки Сиб. Отд. Рус. геогр. о-ва. 1867. Кн. 9/10, отд. 1. C.1-94.
Кропоткин П.А. Отчет об Олекминско-Витимской экспедиции для отыскания скотопрогонного пути из Нерчинского округа в Олекминский, снаряженной в 1866 г. // Записки Рус. геогр. о-ва по общ. геогр. СПб., 1873. Т.3. XIII, 681, VII с.
Кропоткин П.А. Иследования о ледниковом периоде. СПб., 1876. XXXIX, 717, 70 с. (Записки Рус. геогр. о-ва по общ. геогр.; Т.7, вып. 1).
Маркин В.А. Петр Алексеевич Кропоткин. 1942-1921. М.: Наука, 1985. 208 с.
Марков К.К. Ледниковая теория (исторический очерк) // Избранные труды. Палеогеография и новейшие отложения. М.: Наука, 1986. C.62-86.
Неймайр М. История земли. СПб.: Просвещение, 1904, Т.2. 848 с.
Обручев В.А. Геология Сибири. М.; Л., Изд-во АН СССР, 1938. Т.3: Мезозой и кайнозой. C.781-1357.
Сакс В.Н. Четвертичный период в Советской Арктике. Л.; М.: Изд-во Мин. мор. реч. флота, 1953. 627 с. (Тр. НИИГА; T. 77).
Толль Э.В. Ископаемые ледники Ново-Сибирских островов, их отношение к трупам мамонтов и к ледниковому периоду // Записки Рус. геогр. о-ва по общ. геогр. СПб., 1897. T.32, № 1. C.1-139.
Урванцев Н.Н. Древнее оледенение на севере СССР // Геология и полезные ископаемые Севера СССР. M.: Изд-во Главсевморпути, 1935. T.1.
Черский И.Д. К вопросу о следах древних ледников в Восточной Сибири // Изв. Вост.-Сиб. отд. Рус. геогр. о-ва. 1882. T.12, № 4/5.
Четвертичные оледенения на территории СССР / Под ред. А.А. Величко, Л.Л.Исаевой и М.А.Фаустовой. М.: Наука, 1987. 128 с.
CLIMAP Project Members. Seasonal reconstructions of the Earth's surface at the last glacial maximum. U.S. Geol. Soc. maр and charts series. MC-34, 1981.
The last great ice sheets / Ed. by G.H. Denton, T.J.Hughes. New York: Wiley-Interscience, 1981. 477 р.

---