На чём стоит Петроград

«Геологические экскурсии в окрестностях Петрограда»
Петроград, 1923 год.

Автор: Б. Райков
Источник: www.sablino.ru

 

На чем стоит Петроград? Наглядный материал для ответа на этот вопрос дает геологическая прогулка по окрестностям столицы.

Правда, ближайшие к Петрограду местности не слишком богаты обнажениями, на которых можно было бы во всей полноте и последовательности проследить геологическое строение северного угла Петроградской губернии. Наибольшей известностью для экскурсионных целей пользуются разрезы на речке Поповке близ Павловска и по течению реки Тосны около ст. Саблино.

И та и другая местности, действительно, дают много материала, подготовляющего ответ на вопрос о геологическом строении окрестностей невской долины. Поповка, как место экскурсий, пользуется большей популярностью, вероятно, в силу ее большей доступности. Однако обнажения реки Тосны, более мощные и обширные, чем разрезы Поповки, также могут быть плодотворно использованы в экскурсионных целях.

Следует заметить, что Поповка требует от экскурсантов большей подготовки, чем Тосна; на Тосне породы залегают очень спокойно, почти горизонтально; на Поповке, мы имеем более сложную, порою прямотаки спорную картину, благодаря сбросам, складкам, нарушившим горизонтальное положение пластов и даже перевернувшим их так, что слои располагаются в обратном порядке. Вот почему, при возможности совершить две или несколько геологических экскурсии в окрестностях Петрограда, я бы рекомендовал начать с посещения р. Тосны, а затем, приобретая некоторый опыт, ехать в Павловск¹.

Прежде чем перейти, однако, к описанию примерных экскурсий на геологические обнажения реки Тосны и реки Поповки, необходимо дать небольшой общий очерк происхождения и жизни тех древнейших осадочных образований, на которых раскинулся наш родной город со своими историческими окрестностями.

Этот очерк даст нам ключ к пониманию того, что мы увидим на берегах Поповки и Тосны.

Для ответа на поставленный в заголовке вопрос нам придется перенестись мысленно к весьма отдаленным эпохам существования земного шара – периодам, известным в науке под названием кембрийского и силурийского.

Именно к этим периодам относятся по времени своего возникновения те слоистые толщи известняков, песчанников и глин, на которых ныне красуются парки Павловска, Детского (Царского) Села, Дудергофа, растянулись многочисленные дачные поселки вдоль линий ближайших железных дорог.

Если бы житель современного Петрограда мог каким-нибудь чудом побывать в этих местностях во времена кембрийского и силурийского периодов, он был бы, вероятно поражен зрелищем, которое теперь воскресает перед умственным взором ученых.

На месте хорошо ему знакомой слегка волнистой равнины расстилалось обширное первобытное море. Оно не только покрывало всю нынешнюю Петроградскую губернию, но катило свои прозрачные волны и далее – к югу и востоку, покрывая значительную часть Европейской России, которая представляла собою в то время безбрежное водное пространство.

Среди этого однообразного моря лишь местами виднелись редкие гранитные острова; например, на севере, как думают некоторые геологи, вставал из вод, в виде скалистого острова, мощный гнейсовый массив Финляндии.

Человеческому существу открывшаяся картина показалась бы, вероятно, в высшей степени суровой и мрачной. Пространства суши были почти лишены растительности. Наземная животная жизнь почти не появилась еще на земле. Ни одна птица не мелькала в воздухе, ни одна ящерица не оживляла голые неприветливые скалы. В волнах кембрийского моря не было даже рыб. Там жили, главньм образом, губки, многочисленные плеченогие, моллюски, иглокожие и оригинальные давно уже вымершие ракообразные – трилобиты, достигавшие в палеозойскую эру значительного развития.

Сколько лет тому назад существовало кембрийское море? Давно – очень давно. Но это определение ничего не поясняет, так как слово: «давно» – в устах историка и в устах геолога имеет совершенно различное значение. Постройка египетских пирамид, династии фараонов, культура древнего Вавилона – с точки зрения исторической хронологии – были «очень давно»; а для геологии это – даже не вчерашний, а сегодняшний день...

Весь огромный исторический период существования человечества, от древнейших следов сумерийской и акаднйской культуры в Вавилонии до наших дней, обнимает менее 10.000 лет (4.000-6.000 лет до Р. X.). Между тем один лишь послетретичный период, т. е. самый молодой член кайнозойской эры, согласно исчислениям проф. А. П. Павлова, равен, примерно, одному мильону лет, т. е. по крайней мере во сто раз длиннее всей человеческой истории. Но послетретичный период в свою очередь очень быстротечен по сравнению с продолжительностью всей кайнозойской эры, которая, по мнению того же ученого, равна приблизительно 40 миллионам лет. Для наглядности приравняем длину всего исторического периода длине одного человеческого шага. В таком случае относительная продолжительность, всей кайнозойской эры будет равна приблизительной длине Невского проспекта.

Однако кайнозойская эра лишь позднейший этап жизни земли. Ей предшествовала гораздо более длительная мезозойская эра, которая охватывает меловой, юрский и триасовый периоды и которая, по крайней мере, в десять раз продолжительнее кайнозойской (около 400 милл. лет). Остается, наконец, еще более древняя эпоха существования земли – палеозойская эра, с периодами пермским, каменноугольным, девонским, силурийским и кембрийским. Длительность этой эры геологи круглым счетом исчисляют в 700 миллионов лет.

Сложите эти цифры, которые по мнению проф. А. П. Павлова скорее преуменьшены, чем преувеличены² – и вы получите время, которое протекло от начала кембрия до наших дней: 1.140 миллионов лет.

То древнее кембрийское море, о котором идет речь, существовало – не много не мало – как один миллиард лет тому назад. Что такое археологические древности – все эти каменные ножи и бронзовые топоры – по сравнению с древностью окаменелых остатков какого-нибудь кембрийского трилобита? Один миллиард лет! Эта цифра пугает, кажется сказочной, невероятной. Тем не менее это не шутка и не вымысел.

«Мы видим собственными глазами, говорит по этому поводу известный геолог А. П. Павлов, мы отбиваем молотком и кладем в дорожную сумку окаменелые формы давно угасшей жизни. Мы видим пески пустынь, по которым бродили изумительные формы звереподобных пресмыкающихся, и находим в этих песках их полные скелеты, мы влагаем персты в трещины сбросов, по которым воздвигались могучие цепи гор, украшавшие мир за миллионы лет до существования на земле человека, мы стучим молотком по лавам, изливавшимся на нашу землю еще тогда, когда на ней не было ничего живого, и смотрим в микроскоп на кристаллы, уже тогда проявлявшие свою особую минеральную жизнь. Все это – наши документы, в подлинности которых никто не усомнится. Опираясь на них, мы чувствуем, что стоим на твердой почве положительного знания, а не догадок и вымыслов».

Таким образом, мы можем не только констатировать существование древнего палеозойского бассейна, покрывавшего в бесконечно далекие времена интересующую нас местность, но подробно изучать его осадки, составить ясное представление о тех организмах, которые в нем водились, и рассказать даже кое-что о дальнейшей судьбе этого моря.

Можно по некоторым признакам судить, что вначале палеозойское море было очень глубоким, но впоследствии стало мелеть все более и более, то обнажая сушу, то вновь наступая на нее. Эти процессы периодического обмеления были связаны, конечно, с постепенными поднятиями и опусканиями морского дна, вследствие глубоких тектонических движений, происходивших внутри земной коры.

Древнейшее дно первобытного моря состояло из твердого кристаллического гнейса, вроде того, из которого сложены массивные горные породы Финляндии.

В настоящее время под Петербургом мы нигде уж не можем наблюдать этого древнего дна непосредственно, так как оно всюду покрыто многими десятками метров различных осадочных пород позднейшего происхождения, отложившихся впоследствии на поверхности древнего гнейса. Однако существование такого гранитного фундамента давно подозревалось геологами. Еще в 1863 г., при заложении в Петрограде первой буровой скважины в Экспедиции Заготовления Государственных Бумаг, на глубине 657 фут. была встречена какая-то твердая порода, которой не мог взять обыкновенный бур: в нее углубились всего на 1 ф. 6 д. и прекратили бурение. Характер породы остался невыясненным и подал повод к самым разнообразным предположениям.

Заложенные позднее, в 1884 г., буровые скважины на стеариновом заводе Жукова (на Боровой улице) и в банях Воронина (близ Мойки) были недостаточно глубоки, чтобы решить вопрос о древнем фундаменте дна Петрограда. Окончательный ответ дала в 1895 г. буровая скважина Калинкинского завода, что близ Екатерингофа. Наткнувшись на глубине 640 ф. 6 дюйм. на твердую породу, производители работ применили алмазное бурение и прошли с большими усилиями эту породу еще на 17 фут., при диаметре скважины 2,5 дюйма. Извлеченный на поверхность цилиндрический образец оказался серым гнейсом, вначале мелкозернистым, глубже – среднего зерна, с кварцевыми прожилками. Составные части породы: светлосерый или зеленоватый полевой шпат, черная слюда и светло-дымчатый кварц; местами рассеяны зерна малинового альмандина. Итак, на глубине 91 сажени, пройдя мощную толщу песков и глин, буровой инструмент ударился в твердую породу, которая оказалась серым гнейсом.

Это был только один из многих случаев, когда человек алмазным наконечником своего бура нащупал под Петроградом древнее ложе первобытного моря. Впоследствии аналогичные результаты дали и другие бурения. Та же самая твердая порода была встречена, например, при заложении артезианских скважин на заводе Петрова (на Загородном проспекте) на глубине 692 фут., на Городской бойне – на глубине 687 фут. и проч. Различие в глубине залегания гнейса показывает, что его поверхность неровна и сильно размыта.

Какая же причина тому, что первичное гнейсовое дно, когда-то составлявшее земную поверхность и доступное процессам размывания, теперь скрыто от наших глаз так глубоко? Ответ на этот вопрос может быть только один: его погребла деятельность того же самого первобытного моря.

В водах этого моря в течение огромных периодов времени происходил тот медленный и постепенный процесс образования донных осадков, который хорошо знаком нам по современным морям. Измельченный, обработанный водой материал – остатки разрушенных ее деятельностью горных пород – беспрерывно выносится реками в море, в виде тонких взвешенных в воде частичек. Эти частички постепенно опускаются в спокойные глубины, отлагаясь горизонтальными наслоениями по морскому дну. Морские животные, главным образом, одноклетные формы – микроскопические корненожки – тоже играют немаловажную роль в образовании осадков. Панцири и раковины отмерших организмов образуют на дне морей огромные скопления углекислой извести, из которой формируются толщи известняков.

Первобытное море, о котором идет наша речь, в древнейшую эпоху своего существования, во время, так называемого, кембрийского периода, отлагало, главным образом, тонкий глинистый осадок, в нижних слоях переслоенный с песками. Эти осадки, непосредственно ложившиеся на гнейсовую породу, накопились огромными толщами и образовали тот пласт синей глины, которая обнаруживается повсюду в окрестностях Петрограда.

Поражает мощность отложений синей глины. Для окрестностей Петрограда толщина ее пласта превышает 200 метров. Сколько же длился тот период времени, в течение которого из мельчайших осадков могла образоваться подобная толща?

Для ответа на этот вопрос у нас есть некоторый материал. Процесс образования донных осадков идет и в современных морях, и приблизительная скорость этого процесса может быть высчитана. По данным океанографических экспедиций на образование одного метра известкового осадка потребно от 1 до 3 миллионов лет. Если мы примем подобную же скорость для накопления глинистого осадка в кембрийском море, то окажется, что пласт голубой глины потребовал для своего образования не менее 300 миллионов лет. Но на самом деле образование известкового осадка в современных морях идет вероятно много быстрее, чем осаждались донные осадки палеозойского моря.

Синяя глина является результатом древнейшего периода деятельности первобытного моря. В дальнейшем существовании характер отложений его изменяется. В работе моря произошел какой-то перерыв, образовался затем более мелкий бассейн, и на синюю глину начинают откладываться более крупные осадки – главным образом, зерна кварца, которые впоследствии образовали слои песчаников.

Геологи присвоили этому песчанику наименование оболового (унгулитового), так как в нем захоронены раковинные створки небольшого морского животного Obolus Apollinis.

Песчаник прикрывается сравнительно тонким пластом черного глинистого сланца, называемого диктионемовым сланцем. Диктионемовый сланец заключает органические вещества, и в некоторых местностях настолько насыщен ими, что обладает даже способностью гореть, почему его называют также горючим глинистым сланцем. Ко времени образования горючего сланца в характере морского бассейна произошли большие изменения. Можно предположить, как это делает Вальтер, что древнее море к этому времени представило благоприятные условия для образование мертвых участков, где обмен воды был затруднителен, где собирались плавучие водоросли и трупы животных; они гнили, заражали дно, убивали жизнь, но способствовали накоплению на дне черного слоя богатого органическими веществами ила.

Отложив материал, послуживший для образования диктионемового сланца, древний бассейн вновь потерпел какие-то изменения в характере своей деятельности, о чем можно с уверенностью заключить, руководствуясь характером отложений, прикрывающих сланец. Выше этого последнего мы находим довольно пестрые слои песков и глин, получивших общее название глауконитовой толщи. Эта порода в пределах Петроградской губ. состоит из зеленого песчаника, или из рыхлого глинистого песка, или даже из глин – зеленого, бурого или желтоватого оттенков, переслоенных песком; иногда же содержит прослои, мергеля или глинистого известняка.

Название свое порода получила благодаря присутствию в ней зерен минерала глауконита, придающего ей зеленоватый цвет.

Есть основание думать, что ко времени образования отложений, содержащих глауконит, силурийское море значительно обмелело. Образование глауконита наблюдается и в современных морях, подобно тому как оно совершалось некогда в нижнесилурийском море. При этом замечено, что наиболее обильно глауконит образуется в спокойных водах и на сравнительно небольшой глубине (от 360 до 550 метров), притом вблизи материков. Такой характер вероятно, имел в данную эпоху и нижнесилурийский бассейн.

На глауконитовую толщу древнее море отложило известковые осадки, из которых сложились мощные слои силурийских известняков, широко развитых в окрестностях Петроградской губернии.

Еще выше ортоцератитовый известняк прикрывают слои эхиносферитового известняка, с погребенными в нем, наряду с прочими окаменелостями, остатками древних жителей силурийского моря – эхиносферитов, иглокожих животных, близких к современным морским лилиям (криноидеям).

В эпоху образования известковых отложений силурийское море вновь и вновь подвергалось постоянным изменениям. Оно то отступало с запада на восток, оставляя целые участки суши открытыми, то вновь надвигалось на сушу, чтобы опять обмелеть и оставить многочисленные острова и обширные лагуны. В общем, это было плоское и скорее мелкое море, с постоянными колебаниями уровня морского дна.

Внимательное изучение всей силурийской известковой толщи дало возможность геологам установить даже приблизительную последовательность этих отступаний и наступаний (трансгрессий) моря.

В эпоху, которая характеризуется образованием отложений глауконитовой толщи, произошло, вероятно, обширное наступление моря, которое заливало тогда всю Скандинаво-Русскую область. Ко времени образования глауконитового известняка началось обмеление моря, усиливавшееся более и более, пока между Россией и Норвегией не образовалось обширного выступа суши. Затем, в эпоху образования ортоцератитового и эхиносферитового известняков – наступила новая трансгрессия и т. д.

Это колебание уровня моря можно поставить в вероятную связь с теми могучими горообразовательными процессами, которые в конце силурийского периода имели место в соседней Скандинавии. Образование Скандинавского кряжа сопровождалось бурными вулканическими извержениями и колебательными движениями земной коры, которые не могли не отражаться на всем силурийском бассейне. При этом рыхлые вулканические продукты и насыщавшие воздух газы отравляли соседние участки моря и истребляли жившие там организмы, что служит возможным объяснением того, почему так бедны ископаемыми животными соответствующие отложения западной фации.

Отложением мощной толщи известняков и закончилась в общих чертах творческая деятельность интересующаго нас силурийского моря. Еще задолго до конца силурийского периода, вследствие дальнейшего обмеления и отступания моря к востоку и югу, интересующие нас части Петроградской губернии вышли из под волн морских.

Однако часть Петербургской губернии, именно южная ее часть, после значительного континентального перерыва, продолжавшегося все верхне-силурийское и нижне-девонское время, вновь покрылась морем, которое продолжало откладывать глиннсто-известковистый осадок. Этот осадок местами покрыл более древние силурийские породы и образовал девонские пестрые мергели или рухляки, которые мы встречаем, например, на р. Поповке, а также отчасти и на р. Тосне (выше дер. Б. Гертово).

Затем, вследствие дальнейшего подъема страны, девонское море отступило, его ложе обнажилось, образование осадков прекратилось, и интересующая нас местность с тех пор на многие миллионы лет сделалась сушей.

И вот, спустя неизмеримо огромные периоды времени, когда возникла человеческая культура, развилась наука и на речных обрывах застучал, наконец, молоток геолога, древние кембрийские, силурийские и девонские породы оказались в пределах интересующей нас местности доступными взору исследователя, тогда как в остальных частях России, где продолжалась работа позднейших морей, палеозойские породы погребены на большой глубине, под многими сотнями метров более новых осадков.

Как же представить себе, на основании нашего предыдущего рассказа, геологическое сложение этих местностей в совокупности?

В общем, осадочные породы, их слагающие, налегают друг на друга в виде листов огромной книги, причем основным фундаментом, на котором покоятся все листы этой книги, является твердая кристаллическая порода – серый гнейс. Этот гнейс принято относить к верхнему отделу архейских отложений.

Покоящиеся на нем отложения переименованы в последовательном порядке:

4. Девонская	D – пестрый мергель
3. Силурийская	С1 – эхикосферитовыи известняк
	В3 – ортоцератитовый (вагинатовый) известняк
	В2 – глауконитовый известняк
	В1 – глауконитовая толща
	А3 – диктионемовый сланец
2. Кембрийская	А2 – унгулитовый (оболовый) песчаник
	А1 – синяя глина
1. Архейская	– серый гнейс

Нижние члены ряда – синяя глина и унгулитовый песчаник – относятся к кембриискои системе, вышележащие слои составляют   силурийскую и девонскую системы³.

Системы распадаются на отделы и ярусы, обозначаемые условными буквами (А, В, С). Ярусы делятся на подъярусы (В1, В2, В3), которые в свою очередь распадаются на отдельные зоны или горизонты.

Сложенные таким образом силурийские и кембрийские отложения занимают всю северную часть Петроградской губернии и отсюда, в виде возвышенного плато, простираются непрерывно к западу, по направлению к Ревелю и Балтийскому порту. В южной же части Петербургской губернии силурийские породы прикрыты девонскими отложениями.

Вдоль южного побережья Финского залива силурийское плато близко подходит к морю и обрывается к воде крутым уступом, известным в Прибалтийском крае под именем глинта. Силурийские отложения Скандинавского полуострова также представляют непосредственное продолжение наших и стоят с ними в очевидной связи.

Продолжается силурийское плато и в восточном направлении, отходя к р. Волхову и р. Сяси, вдоль южного побережья Ладожского озера⁴.

Реки, текущие с юга на север и впадающие в Финский залив, Неву и Ладожское озеро, прорезывают силурийское плато в поперечном направлении и, размывая слагающие его породы, дают на своих береговых обрывах довольно много «обнажений», на которых и возможно наглядно ознакомиться со строением местности. Такими реками является и рр. Тосна и Поповка.

Нами изложена пока лишь часть той длинной истории, которую рассказывают древние отложения Петроградской губернии на своем безмолвном языке.

Продолжим нашу повесть.

Мы остановились на том периоде жизни интересующих нас местностей, когда северо-западная часть русской равнины вышла из под волн морских и превратилась в сушу.

Процесс поднятия морского дна, в результате которого море осушило, между прочим, и нынешнюю Петербургскую губернию, совершался весьма медленно, в течение долгих тысячелетий.  Подобные вековые колебания земной коры – следствие каких-то глубоких тектонических процессов – можно наблюдать и в настоящее время. Хорошо известно, например, что весь север России находится в состоянии медленного поднятия, приблизительно по одному метру в столетие. Обмеление старинных гаваней Белого моря, известных еще со времен Иоанна Грозного, наглядно иллюстрирует этот процесс.

Итак, силурийские и девонские отложения были выведены на дневную поверхность. Но на этом не окончилась их история, она лишь начала свой новый – позднейший период. История созидания сменилась историей разрушения.

Следы творческой работы древнего моря, сделавшись частью суши, подверглись обширным процессам размывания и выветривания.

Каждому, интересовавшемуся геологией, хорошо известно, какую мощную работу в состоянии произвести на поверхности данного участка суши совокупное действие атмосферы и воды в течение геологических периодов.

Плоские равнины изрезываются глубочайшими оврагами и широкими речными долинами. Целые горы постепенно дробятся, смываются и в виде тонкого взвешенного в воде материала выносятся в океаны и моря.

В пределах окрестностей Петрограда процессы размывания, которым подверглись силурийские отложения, не столь грандиозны, конечно, как в других местах земного шара, но и они в состоянии занять воображение,

Северная часть Петроградской губернии, сложенная из силурийских отложений, представляет собою более или менее холмистую равнину, через которую тянется широкая речная долина р. Невы. Эта долина, надо думать, весьма древнего происхождения. Она достигает от 11 до 20 и более верст шириною, и тянется в общем с востока на запад, от Ладожского озера к Финскому заливу. По дну долины, как узкая лента, течет Нева.

Смотря на карту Петроградской губернии, легко видеть, что почти параллельно течению Невы тянется гряда возвышенных холмов, которые терассами спускаются в долину Невы и известны под именем Царскосельских и Дудергофских высот. Начинаясь от Красного Села, эти высоты в общем тянутся через д. Койерово и Пулково к Детскому (Царскому) Селу и Павловску, а оттуда – через д. Корделево по направлению к с. Никольскому и далее – к востоку.

Эта линия высот и представляет собою южную границу невской речной долины.

Северную границу долины, выраженную гораздо менее резко, составляют, т. наз. Парголовские высоты которые тянутся от д. Парголова на д. Токсово и далее – по направлению к Ладожскому озеру.

Дно невской долины составляет синяя кембрийская глина, прикрытая мощным слоем позднейшего наноса. На этой глине и построен Петроград, по ней пролегает русло Невы с ближайшими окрестностями. С помощью артезианских бурений, как это рассказано выше, удалось хорошо выяснить, что этот пласт глины, действительно, подстилается серым гнейсом; удалось выяснить, как мы видели, и мощность пласта.

Таким образом, под почвой Петрограда мы находим лишь самый нижний член кембрийской системы. Спрашивается, куда же исчезли вышележащие силурийские слои – сланцы, песчаники, известняки.

Чтобы видеть их, мы должны отправиться к древним терассам невской долины – Царскосельским и Дудергофским высотам.

Мало того – самый пласт синей глины на возвышенности силурийского плато много толще, чем под столицей – общая мощность его определяется приблизительно в 300 метров, вместо 183 метров, указанных для Петрограда.

Все эти факты дают нам возможность до некоторой степени судить о размерах разрушения, которым подверглись силурийские отложения в окрестностях столицы. Невская долина – не что иное, как грандиозная двадцативерстная выемка, вырытая в древних пластах работой воды. Повидимому, здесь еще до ледникового периода существовал широкий водный бассейн, воды которого постепенно подмывали свои берега и обусловили образование древних терасс. Вода разрушила и снесла не только вышележащие мощные толщи известняков и песчаников, но дорылась до синей глины и смыла ее на десятки метров, уничтожив на целую треть ее древний пласт.

В настоящее время Петербург лежит во впадине, на много метров ниже уцелевших еще частей древнего силурийского плато.

Прилагаемый рисунок (рис. 1) хорошо поясняет общую картину. Горизонтальная линия, протянутая над городом от известняков Детского Села на Парголово, прошла бы высоко над крышами Петроградских домов. Пусть чита тель мысленно восстановит размытые породы и заполнит ими впадину невской долины: Петроград будет погребен под ними, не исключая и креста Исаакиевского собора.

 

Переидем к позднейшей истории силурийских отложений Петроградской губернии. Помимо разрушающей работы текучей воды им пришлось испытать на себе и нивеллирующую работу твердой воды – льда.

Во времена четвертичного периода весь север Европы был, как известно, погребен под мощным ледниковым покровом. Медленно сползая со скандинавских гор, исполинские ледники двигались к юго-востоку по русской равнине и, как показывает линия распространения ледниковых наносов, доходили даже до Киева и Полтавы.

О временах этого великого оледенения Европы наглядно свидетельствует нам, между прочим, оставленная ледниками мощная толща ледникового наноса -  несортированная масса из раздробленных, скатанных и истертых в порошок обломков коренных пород, по которым проехался ледник.

В пределах Петроградской губернии ледниковый нанос достигает местами до семи саженей мощности и совершенно скрывает под собой древние силурийские и девонские отложения. Распространение и внешний вид наноса невской долины и окружающих ее высот позволяет нам с некоторой точностью заключить о характере ледниковой работы в этом районе.

Невская долина в общих чертах была, как сказано, сформирована до ледникового периода.

Движущиеся льды, спускаясь с высот Финляндии, ползли по дну этой долины, по синей кембрийской глине, а затем медленно выпирались на противоположный южный склон – на Царскосельские высоты, сложенные из известняков и песчаников.

В своем движении ледник дробил и измельчал подлежащие силурийские породы, образуя, так называемую, поддонную морену. Проходя по кембрийской глине, он взрывал ее верхний пласт, мешая ее с мелким ледниковым щебнем и принесенными с севера более крупными гранитными валунами. Взбираясь на Царскосельские высоты, лед выносил с собою на силурийское плато часть глинистого наноса, захваченного со дна долины.

Местами в ледниковом наносе, покрывающем силурийские известняки, можно заметить целые глыбы синей глины, очевидно вырванные и принесенные сюда снизу⁵.

Неменьшему разрушению подвергались и известняки силурийского плато. Ледник ломал и крошил верхние пласты, перемешивая глинистый нанос и обломки разрушенных известняков в грубую кашу, лишенную следов слоистости или какой-либо сортировки материала. Древняя терасса невской долины естественно представляла серьезное препятствие двигавшемуся с севера леднику. Вот почему слагающие ее породы носят явные следы сильного бокового давления. Напирая на возвышенные края терассы, лед срывал известковые пласты, сжимал их в складки, ставил известковые плиты на ребро или громоздил их друг на друга, образуя целые горы, вроде Дудергофских или Кихгофских. Местами известняки носят следы полировки и несут ледниковые шрамы – параллельные царапины, по направлению которых видно, что ледник, действительно, шел с северо-запада на юго-восток.

Окатанные обломки твердых горных пород, принесенные ледником из Финляндии и Скандинавии, еще более разнообразили оставляемый им след. Среди них были не только мелкие булыжники, доставившие материал для петроградских мостовых, но и такие исполины, как камень, послуживший для постамента памятника Петру Великому, или «конь-камень» на острове Коневце, на вершине которого построена церковь⁶.

Производя свою сумбурную работу, древний лед стаял – вероятно, весьма медленно и постепенно. Родившиеся от борьбы льда с солнечными лучами потоки ледниковой воды, разливаясь по наносам, переносили песок и камни из одного места в другое. При этом материал наноса кое-где сортировался, но весьма несовершенно и пестро по сравнению с осадками древнего типа, отлагавшимися в глубоких и спокойных бассейнах.

Когда обнаженная земля окончательно увидала солнечный свет, оказалось, что следы ледникового хозяйничанья покрыли силурийские отложения таким толстым слоем, что совершенно скрыли под собою древние пласты. Особенно мощный слой ледникового наноса развит теперь под самым Петроградом, где он достигает 12 метров в толщину, прикрывая кембрийскую глину.

Рис. 2. Иольдиево море по сравнению с современным Балтийским. На лежащих выше известняках Царскосельских высот поддонная морена много тоньше.

 

Огромная масса воды, получившаяся в результате стаивания мощного ледникового покрова в Скандинавии и Северной России, образовала обширный водный бассейн, имевший гораздо большую площадь распространения, чем современное Балтийское море. Этот Ледниковый бассейн некогда покрывал часть Финляндии, Петроградской, Олонецкой и Архангельской губерний, соединяя Балтийское море с Белым морем. Ледниковый бассейн пережил в интересующей нас местности несколько стадий своего существования, постепенно мелея и уменьшаясь по своей площади. Одна из последних стадий, по мнению известного исследователя послетретичных отложений Петроградской губ. С. А. Яковлева, имела характер обширного пресноводного озера, так как в ленточных глинах, отложенных этим бассейном, найдены остатки пресноводных рыб. Впрочем вопрос этот, повидимому, еще нельзя считать окончательно выясненным.

Позднее пресноводное озеро преобразовалось в морской бассейн, которому шведские геологи дали название Иольдиева моря, по имени жившего в нем моллюска Южный берег Иольдиева моря прекрасно виден и в настоящее время в виде резко выраженной терассы, которая тянется от Финского залива до Ладожского озера через Райкузи, Горелово, Койерово, Пулково, Детское (Царское) Село, Захожье, Путилово. Затем послеледниковый бассейн еще более опустился в своем уровне и превратился в Анциловое озеро⁷, заливавшее почти всю Невскую низменность. Согласно исследованиям С. А. Яковлева, береговая линия этого озера тянулась параллельно берегу прежнего Иольдиева моря, отступая от него не более как на 3-10 верст. В анциловое время Финский залив соединялся с Ладожским озером не узкой лентой современной Невы, но проливом в 40 верст шириною, с разбросанными по проливу обширными островами (см. рис. 3).

Рис. 3. Вид северной части Петроградской губ. в анциловое время. Заштрихованная часть залита водами Анцилового озера. (По С. А. Яковлеву).

 

На этом не остановилось, однако, обмеление послеледникового бассейна. Оно продолжалось и далее. Уровень вод все более понижался, острова росли, линия берега отступала к середине невской долины. С течением тысячелетий вся невская низменность постепенно вышла из под водного покрова и превратилась в заболоченную равнину. Мало того, есть основание думать, что тогда уровень вод опустился на целые три сажени ниже, чем уровень современного Финского залива. Это значит, что в это время были обнажены и такие местности, которые в настоящее время скрыты под волнами Балтийского моря. Из Петергофа на Лахту в то время можно было бы пройти по суше, а остров Котлин, на котором в настоящее время расположен Кронштадт, имел значительно большие размеры и почти примыкал к материку.

Реки Невы в то время еще не существовало. Те же речки, которые ныне впадают в Неву, несли свои воды непосредственно: одни – в море, другие – в Ладожское озеро. Так, например, р. Тосна, которая по своему происхождению гораздо древнее Невы, текла от своего современного устья по невской низменности в Финский залив как раз по тому руслу, где ныне течет Нева. В дальнейшем течении Тосна прокладывала себе дорогу по равнине, которая существовала на месте современной Маркизовой лужи, и впадала в море как раз против современного Кронштадта. Река Мга впадала прямо в Ладожское озеро, проложив свое русло в тех местах, где ныне находятся верховья Невы.

Впрочем победа суши над водой оказалась недолговечной. Через некоторое время местность стала опускаться, и воды, отступившие за Кронштадт, вновь залили невскую низменность. Возник новый, четвертый по счету, бассейн, на этот раз морского характера, которому дано название Литоринового моря, по имени моллюска Littorina littorea, и поныне благополучно обитающего в водах Балтийского моря.

Рис. 4. Вид северной части Петроградской губ. в Литориновое время, ко времени образования р. Невы (по С. А. Яковлеву).

 

Воды Литоринового моря заливали всю территорию современного Петрограда, кроме окрестностей Лесного, и проникали вверх по течению нынешней Невы до современного устья р. Тосны. В общем, получился длинный, постепенно суживающийся к северу залив, который в самой узкой своей части имел до 2-х верст в ширину. Южный берег Литоринового моря почти совпадал с современным берегом Финского залива – по линии  Ораниенбаум-Петергоф-Стрельна, а северный берег тянулся от Куокала – приблизительно по линии Финляндской железной дороги – через Дибуны, Парголово, Крломяги. Низменность в районе Сестрорецка, Тарховки, Лахты была в то время совершенно скрыта под водою (см. рис. 4).

В Литориновое время на побережьи Ладожского озера уже жил человек каменного века. Его остатки были найдены при прорытии Ладожских каналов⁸.

Теперь мы подходим к моменту важной геологической катастрофы, в результате которой и образовалась, наконец река Нева.

Приблизительно за 3.000 лет до Р. X. уровень Ладожского озера, особенно в южной его части, начал значительно повышаться. Вода выступила из берегов и залила соседние местности. Древнее русло р. Мги, которая впадала в озеро близ Шлиссельбурга, заполнилось озерными водами, которые образовали здесь широкий разлив, постепенно покрыли всю местность в районе Ваганова, Шереметьевки, Марьина, Московской Дубровки, и дошли, наконец, до села Новые Островки, что в 25 верстах от Ладожского озера, вниз по течению современной Невы (см. рис. 4). В ширину этот ладожский разлив имел не менее 10.верст, при чем вода озера поднялась на высоту 8,8 сажен⁹ над уровнем моря, в то время как    современный уровень Ладожского озера держится выше Финского залива всего на 2,4 сажени¹⁰.

Какие причины вызвали это наступление (трансгрессию) Ладожского озера на сушу? Одна из самых важных – это неравномерное поднятие страны. Местность близ северного конца озера поднималась быстрее, чем близ южного конца. В результате произошло то же самое, что произойдет, если вы слегка покачнете на бок плоский сосуд с водой; вода перейдет через наклоненный край и разольется по столу. Нечто подобное произошло и с древней Ладогой, с той разницей, что процесс этот продолжался целые столетия в грандиозном масштабе.

Чтобы ясно представить себе дальнейшее, читатель должен принять во внимание, что между с. Новые Островки, до которого дошли воды Ладожского озера, и устьем р. Тосны, куда подходил северный узкий конец Литоринового залива, Оставалось пространство всего лишь в несколько верст (см. рис. 4). Никакого стока озерных вод в море в то время еще не существовало. Между тем уровень воды в обоих бассейнах разнился на много сажен. Что же должно было произойти?

Ладожские воды, в конце-концов, размыли неширокую плотину из наносов и с оглушительным ревом ринулись с высокого уступа в ложе Литоринового залива. Образовался величественный водопад. Ладога прорвалась, наконец, к морю! Рыхлые пески и глины, из которых был сложен крутой берег Литоринового залива, быстро уступили бешеному напору воды, вырывавшей с корнем целые деревья, стволы которых оказались затем погребенными в песке, где их и обнаружили геологи¹¹.

Ясно, что при такой стремительности образовавшийся поток очень скоро должен был размыть наносы и углубить свое русло. Водопад превратился в стремнину и, наконец, принял форму нынешних невских порогов. Ладожский разлив нашел сток, и уровень его, вероятно, довольно скоро понизился. Одновременно быстрое течение, возникшее вдоль Литоринового залива, углубило его древнее русло. Все это способствовало тому, что воды, заливавшие невскую низменность, постепенно спали и обозначилось, наконец, современное русло новорожденной Невы¹².

По расчетам финского геолога Аилио (Aillio, 1915) описанный нами прорыв ладожских вод произошел около 2.000 лет до Р. X. Таким образом возраст Невы определяется в круглых цифрах в 4.000 лет, т. е. с геологической точки зрения наша северная красавица является чрезвычайно юной¹³.

Любопытнее всего, что образование Невы произошло на глазах человека каменного века, древнего обитателя побережья Ладожского озера, который был повидимому свидетелем также и Ладожской трансгрессии. На южном берегу озера остатки первобытного человека погребены озерными песками на глубину 12 футов. Это указывает на то, что повышение уровня Ладожского озера произошло уже после того, как здесь поселился первобытный человек. Очевидно последнему пришлось перенести стоянки в более возвышенную местность, не заливаемую наступающими озерными водами¹⁴.

Что древний человек был свидетелем прорыва ладожских вод к морю, помимо геологических соображений косвенно подтверждают и некоторые любопытные исторические факты. Например, в Несторовой летописи, где подробно описан водный путь из Балтийского моря в Черное – «из варяг в греки» – нигде не упоминается о Неве, хотя летописец говорит о Ладожском озере, называя его «озеро Нево». При этом летопись многознаменательно прибавляет: «от того озера внидет устье в море Варяжское».

Шведы знали р. Неву еще в конце VII века и называли, ее «Ny», что переводится со шведского: «новая». Из договора Новгорода с немецкими городами в 1270 г. видно, что и там Нева фигурирует под именем «Nu».

Весьма возможно, что история возникновения Невы, передаваясь из рода в род в песнях и преданиях, дожила до исторических времен, и в виде отдаленного отзвука сказалась на приведенных выше исторических фактах.

Рассказ наш об образовании невской долины и окружающих ее высот приближается к концу.

Мы не будем подробней останавливаться на новейших временах, когда группа послеледниковых наносов отчасти покрыла поддонную морену, а самый верхний слой этих наносов, непосредственно выходящий на дневную поверхность, в свою очередь подвергся целому ряду сложных почвообразовательных процессов.

Сущность этого последнего процесса состояла в том, что поверхностные слои наноса под долгим совокупным влиянием воды, воздуха, животных и растений, настолько видоизменились и обогатились органическими веществами, что, в конце концов, образовали тот темноокрашенный горизонт, который мы и называем почвой, и в котором развивается главная масса корней растений. Прикрытые почвой слои наноса составляют подпочву или материнскую породу, менее измененную процессами выветривания и сохранившую приблизительно свой первоначальный характер.

Первая часть нашей задачи закончена. Прошлое окрестностей Петрограда, как оно записано рукою времени на геологических пластах, вкратце восстановлено нами – пока в виде общей картины.

Долгая работа первобытного кембрийского и силурийского, отчасти девонского морей; затем неизмеримо огромный перерыв в образовании осадков, в течение которого эта местность была сушею; размывание древних палеозойских пород и образование невской долины; ледниковая эпоха с ее наносами; послеледниковые бассейны четвертичного периода и образование современных осадков – вот этапы этой длинной истории.

1. Еще более сложную картину представляют из себя обнажения по р. Пулковке, также очень доступные для экскурсантов, но сравнительно еще мало изученные. Описание их автор намерен включить в следующее издание этой книги.
2. Проф. А. П. Павлов. Представление о времени в истории, археологии и геологии. Л1. 1920.
3. Диктионемовый сланец, а также связанные с ним верхние слои унгулитовых песчанников, принимавшиеся за верхние члены кембрийской системы, теперь, вследствии выяснения тесной связи их с вышележащими слоями, некоторые геологи относят, согласно предложению Моберга, к силурийским отложениям.
4. Диктионемовый сланец, а также связанные с ним верхние слон унгулитовых песчаников, принимавшиеся за верхние члены кембрийской системы, теперь, вследствие выяснения тесной связи их с вышележащими слоями, некоторые геологи относят, согласно предложению Моберга, к силурийским отложениям. Изучение отложений Петроградской губ. и Прибалтийского края и сведение фактического материала в стройную систему потребовало почти столетия работы нескольких поколений ученых. Ученый XVIII века, академик Севергин, правда, знал уже в общих чертах строение силурийского плато, когда писал в 1809 г., что почва близ Ревеля состоит «из глин с редко вкрапленным колчеданом, потом следует песчаный камень, выше – горючий шифер, а на вершине – камень известной слоистой». Однако, первым исследователем нашего глинта был англичанин Странгвейс (1830), Пандер (1830), позднее – русский геолог Куторга (1852). Обстоятельное изучение русского силура сделалось возможным только после памятного 1839 г., когда в Лондоне вышло капитальное исследование знаменитого Мурчисона, установившего самый термин: «силурийская система» и ее подразделения на отделы. Вскоре после этого Мурчисон сам приехал в Петроград и предпринял свое известное путешествие по России, оставившее крупный след в истории изучения русского силура (1845). Из трудов позднейших исследователей следует отметить работы акад. Ф. Б. Шмидта (1881-1897),  И. И. Бока (1868) и В. В. Ламанского (1900-1905). В особенности большое значение имеют многочисленные работы Ф. Б. Шмидта, который установил подразделения силурийских отложений северо-западной России на ярусы и подъярусы н дал их параллелизацию со скандинавскими отложениями. Из позднейших работ назовем работу В. В. Ламанского (1905), который устанавливает более детально подразделения и параллелизацию древнейших слоев силурийской системы России, а в последнее время исследования проф. М. Э. Янишевского (1921). Послетретичные отложения Петроградской губернии изучены преимущественно трудами С. А. Яковлева и Аилио (1915).
5. Подобную картину, по указанию Кудрявцева и Лебедева, можно видеть, например, при дер. Черноречье на разрезе на правой берегу ручья Черного.
6. А. А. Иностранцев. Вода и почва Петербурга. Спб. 1910.
7. Название дано по имени пресноводной раковины Ancylus fluviatillis, которая в изобилии встречается в отложениях этого бассейна.
8. А. Иностранцев. Доисторический человек каменного века побережья Ладожского озера. 1882.
9. По данным С. А. Яковлева.
10. По нивеллировке А. Тилло и С. Глазенапа в 1884-5 г.
11. С. А. Яковлев. Развитие долины реки Невы. Пер. Всеросс. Геологический Съезд. Пгр. 1922. Стр. 128-137.
12. Нева названа по имени старинного финского названия Ладожского озера, которое именовалось озеро Nеwа, что значит по фински «болото».
13. Изложенная здесь история послеледниковых морей и гипотеза образования Невы передана применительно к работам русского ученого проф. С. А. Яковлева и финского геолога Aillio. Отметим, однако, что здесь остается довольно много спорного, и точка зрения упомянутых авторитетных исследователей разделяется не всеми геологами.
14. См. Б. Ф. Земляков. О следах каменного века в районе северного побережья Невской губы «Экскурс. Дело», № 4-6, за 1922 г.

---