Культурный ландшафт Валаамского архипелага

Автор: И. Муллонен.
Источник: www.kultland2003.narod.ru

Топонимия обладает рядом свойств, позволяющих использовать ее в целях историко-культурного исследования. Прежде всего, речь должна идти о самом содержании топонимов, в котором в силу закономерностей традиционной онимической номинации отражаются объективные свойства окружающего мира. Не менее существенны исключительная устойчивость топонимов во времени, хронологическая приуроченность топонимных моделей, а также привязка названий к местности.

Для анализа использованы источники XVIII-XX вв., из которых наиболее ценны "Описание карты угодий Валаамского монастыря" 1798 г., исследование А.П. Андреева по Ладожскому озеру, финские и российские топографические карты XX в. и материалы финляндского топонимического архива.

Топонимия Валаама многослойна, в ней нашли отражение разные этапы жизни островного архипелага: монастырский, военное время, туристический. Наши наблюдения основаны главным образом на топонимах, возникших вне монастырской традиции. По возрасту они разные: домонастырские, возникшие в общем контексте топонимии Северного Приладожья, далее, названия, появившиеся во время разорения монастыря в XVII в., когда на острове существовали крестьянские поселения. В этом же ряду топонимы, которые могли появиться в монастырский период в связи с промысловым освоением и использованием островов архипелага населением Приладожья. Провести границу между этими группами названий не всегда возможно. Объединяет же их то, что в них отразилась естественная номинация со своими законами, своим механизмом называния, проявились свои, отличные от монастырской, традиции в осмыслении и маркировке пространства.

Анализ свидетельствует о безусловных карельских истоках подавляющего большинства названий, чего не способны скрыть активная финнизация и руссификация географический названий в источниках XIX-XX вв. Традиционную топонимию Валаама характеризует наличие дифференцирующих карельских топооснов (острова Нило, Кабак, Кандо) и формантов (например, формант -mo в Valamo). При этом анализ ареалов этих дифференцирующих моделей выводит на решение проблем этнической истории Приладожья. Так, основной ареал топонимов с конечным элементом -mo привязан к тому транзитному пути из Приладожья на север, который был освоен древними карелами уже к началу второго тысячелетия. Заманчиво предполагать, что топонимный ареал отражает как раз это раннее продвижение корелы. Это, в свою очередь, позволяет наметить некие критерии (ареальные, хронологические) для поиска этимологии загадочного названия Валаам – Valamo. Предпринимавшиеся до сих пор попытки расшифровки топонима игнорировали ареал на -mo.

Карельские топонимы несут информацию об особенностях местности на период возникновения наименования: название двух островков (Кохта) Лога Саарет (XVIII в.), известных в XIX в. как Лухочун, связано, видимо, с карел. luho, luhoccu 'гнилой, трухлявый', при этом мотивом номинации могли послужить гниющие деревья, сваленные сильными порывами на юго-западном побережье острова. Предложенная интерпретация поддерживается тем обстоятельством, что аналогичный признак лежит и в основе названия острова Пехкиме (совр. Ладожский остров), ср. карел. pehkimo 'гниющее дерево'. Этимология подтверждается ландшафтно-географическими реалиями.

В составе Валаамского архипелага источники разного времени отмечают не менее трех островов под названием Кабак. Все валаамские Кабаки похожи друг на друга: это очень небольшие, низко выступающие над водой острова, без особой растительности, с неровной поверхностью, т. е. возвышения чередуются с низкими местами. Эта характеристика замечательно укладывается в значение карельского слова kabakka или kabakko 'неровный, бугристый'. Слово применимо, например, к разъезженной дороге, которая, высыхая после дождя, становится бугристой, неровной [KKS]. Никакого отношения к русскому слову кабак, с которым связывает происхождение названия народная этимология (на остров, якобы, высаживали пьяных монахов, возвращавшихся с материка в монастырь), попавшая и в научные издания, название не имеет.

Не менее ценна скрытая в топонимах информация об экономической и духовной стороне жизни населения. При этом привязка топонимов к местности, а также хронологическая обусловленность топонимных моделей позволяют реконструировать историческую топографию. Так, указанием на предполагаемые места расположения крестьянских поселений XVII в. могут служить отантропонимные наименования мест. Особенно привлекательны в этом плане объединяющиеся, по-видимому, в одно гнездо топонимы Куккосен Нурми 'покос Кукконена', Куккосен Сур Нурми 'Большой покос Кукконена', "пашни Кукконова пустоши", расположенные, по-видимому, в районе озерка Кукконен (все отмечаются в Описании 1798 г.). Перспективным в этом же контексте может оказаться название внутреннего озера Лесой ламби (*Lesoilambi, -lambi 'лесное озеро'), которое заманчиво возводить к Lesoi – карельскому варианту русского православного мужского имени Елисей. Антропоним был широко представлен в средневековом Приладожье. Современное название этого озера – Лещево. Лещевым озеро названо и А.П.Андреевым в его книге о Ладожском озере [Андреев 1875].

Местная традиция связывает название озера с тем, что в озере водятся лещи. В принципе топоним хорошо вписывается в русскую систему лимнонимов и теоретически дает основание предполагать, что топоним возник, например, на монастырском Валааме до XVII в. и был затем преобразован в карельское Лесой. Однако при расшифровке этого топонима следует иметь в виду некоторые дополнительные факты, в частности, то, что все другие внутренние озера Валаама имеют прибалтийско-финское название: в написании источника XVIII в. Пало Ламби, Валат Ламби, Кукконен Ламби, Кари Кандо Ламби, Муста Ламби, Мелица Ламби. Кроме того, именно на Лещевом озере, особенно по западному берегу, находятся удобные для ведения земледелия земли. Это обстоятельство в совокупности с тем, что описание валаамских угодий отмечает в окрестностях Лесой ламби топонимы, появление которых можно связать с хозяйственной деятельностью, заманчиво предполагать, что именно здесь на западном побережье озера могла находиться одна из деревень шведского времени.

Для извлечения заключенной в топонимах историко-культурной информации необходимо понимание механизмов номинации, включая формирование присущих топонимии образов-метафор, обладающих национальной и территориальной спецификой. Характерный для северной топонимии образ железных ворот (в русской топонимии многочисленные Железные Ворота, в прибалтийско-финской Rautaveraja, в ряд последних входит валаамское Рауда веррава маа 'Земля Железных Ворот') используется для называния узких ущелий между скалами или проливов между островами. Понимание семантики образа достигается при анализе значительных массивов материала и включения искомого топонима с присущими ему и называемому им объекту в ряд подобных.

В традициях карельской топонимии образ девушки наделен семантикой 'девственный, неприступный', в связи с чем название валаамского острова Нейцют (карел. neicyt 'дева, девушка') должно расшифровываться как 'неприступный', что согласуется с ландшафтно-географическими особенностями острова, представляющего собой практически неприступную скалу. В топонимии Карелии обнаруживается целый ряд скалистых, труднодоступных, неосвоенных островов с карельским названием Neicytsoari, а также русские Девичьи острова, которые в Карелии скорее всего являются переводами карельских оригиналов.

Народная интерпретация нередко связывает с названными островами предания о девушке или девушках, бросившихся или сброшенных по какой-то причине со скалы в воды озера [Криничная 1978; Криничная 1991]. Монастырская же традиция переосмыслила оригинальное карельское название по-своему: остров получил название Дивный, встав в один ряд с расположенным рядом Диким островом. При этом нельзя исключать его первоначальной связи с вариантом Девий остров (прямой перевод карельского оригинала), который в соответствии с севернорусскими фонетическими особенностями преобразовался в *Дивий остров. Именно этот диалектный вариант мог переосмыслиться в дальнейшем в Дивный остров.

Привлечение топонимического материала помогает, таким образом, прояснить некоторые моменты "карельской" истории Валаама. Истинность установленных этимологий проверяется соответствующим историческим и географическим контекстом.