Евразийские гидросферные катастрофы и оледенение Арктики

Автор: М. Гросвальд
Источник: Москва, «Научный мир» 1999. ББК 26.222.8:823; ISBN 5-89176-067-3
Полный вариант в формате DJVU (14.5Mb)

ГЛАВА 6
ПРОБЛЕМА ИСТОЧНИКОВ ВОДЫ И ЭНЕРГИИ ПОТОПОВ
ХРОНОЛОГИЯ ГИДРОКАТАСТРОФ

6.3. О хронологии гидрокатастроф Евразии

Теперь, наконец, можно рассмотреть и вопрос о возрасте евразийских потопов. Они, как мы знаем, были генетически связаны с оледенением, поэтому первое, что о них можно сказать, это то, что они происходили в ледниковый период. Феноменом оледенений, точнее – позднеледниковий, считают их и другие исследователи, в частности, Г.Н.Назаров [1971] и В.Бейкер [Baker, 1997].

До сих пор суждения о хронологии потопов базировались на возрасте оставленных ими следов. В Прикаспии, например, – на возрасте бэровских бугров, в Западной Сибири – на датировках форм гривно-лощинного рельефа. Известно, в частности, что цоколи молодой генерации бэровских бугров "вырезаны" из "шоколадных" глин раннехвалынской трансгрессии Каспия, которая, как сейчас считает большинство исследователей, совпадала с последним ледниковым максимумом и имела возраст 11-18 тыс. лет [Свиточ, Янина, 1997; Клиге и др., 1998; Свиточ и др., 1998], а более древняя генерация бугров размыта этой трансгрессией.

И что дельты Волги и Урала, сформированные в голоцене, с несогласием "наложены" на сопредельные поля бэровских бугров. Из всего этого следует, что молодая генерация бэровских бугров образована в эпоху последней (поздневалдайской) дегляциации.

Ко времени последней дегляциации относят и новейшую генерацию гривно-лощинных комплексов Западной Сибири. По данным И.А.Волкова [1976а, б], на юге области гривы приурочены к склонам и террасам, образованным в эпоху последнего оледенения, в частности, ко второй надпойменной террасе, тогда как более низкие террасы от грив свободны, и синхронными им ложбинами склоны грив подрезаются. Таким образом, гривы оказываются моложе сартанских террас, но древнее их голоценовых аналогов. По тем же данным, на Нижнем Иртыше и в Кондинской низине террасы с гривным рельефом уходят под торфяники, образованные после 9,2 тыс. лет назад, так что и здесь гривный рельеф сформирован до начала голоцена. Тот же вывод на основе собственного материала сделал и А.А.Земцов [1976].

История других следов потопов – древних ложбин стока – была более длинной и сложной. Об этом мы судим по разрезам осадочных толщ, выполняющих ложбины Приобского плато: в них выделяется более 10 циклов, разделенных поверхностями размыва и горизонтами погребенных почв, причем один из них, венчающий третью сверху пачку, образовался 30 тыс. лет назад [Растворова, 1980]. Из этого следует, что две верхние пачки могли быть синхронны последнему оледенению, а семь других – более древним событиям плейстоцена.

Интересные обобщения, касающиеся связей режима флювиальных систем с оледенениями Северной Евразии, сделал в свое время И.А.Волков [1969]. Он обратил внимание, что в Западной Сибири, Казахстане, на Туранской низменности и в ряде районов Русской равнины все водные отложения, образованные в конце плиоцена и позже, отделены от нижележащих толщ резким размывом и отличаются от них гораздо более грубым составом. Возможно, что то и другое результат повторных потопов, сопровождавших все этапы оледенения, начиная с плиоценовых.

Теперь, однако, появляется возможность использовать и другой способ датирования потопов, который дает гораздо более высокую точность. Принцип его прост и может быть сведен к следующей формуле: раз с каждым потопом в Мировой океан поступали огромные массы воды, и к ним присоединялись еще более огромные массы льда, связанные с коллапсами ледниковых щитов, то их эффекты должны были включать "КРЭ" – интервалы катастрофических подъемов океанского уровня (CRE – catastrophic rise events). А эти – совпадавшие с потопами – подъемы-КРЭ как раз и поддаются прямому датированию.

В самом деле, судя по объемам единовременных "вливаний" в океан – воды (около 1,0-1,5 млн км³) и льда (до 3-5 млн км³), – амплитуды соответствующих подъемов океанского уровня составляли 7-15 м, т. е. были настолько велики, что они просто не могли не оставить следов в некоторых береговых разрезах, в частности, в коралловых рифах. А такие разрезы сейчас успешно читаются.

При этом наилучшие результаты на сегодня получены в Карибском море, где объектом исследования стали Acropora-рифы, т. е. рифы, образованные кораллами Acropora palmata [Blanchon, Shaw, 1995]. Как показал опыт, именно эти кораллы лучше всего подходят для "записи" изменений уровня океана: они могут быть датированы по ¹⁴С и U/Th; растут со скоростью до 14 мм/год; живут не глубже 10 м, причем лишь на глубинах до 5 м образуют чисто "акропоровую" массу, а между 5 и 10 м – смесь из Acropora и других кораллов, способную расти со скоростью до 45 мм/год. Благодаря этим особенностям Acropora-рифов, бурение на них оказалось в высшей степени продуктивным, заполнив пробел в данных о возрасте, скоростях и масштабах потопов (рис. 44).

Как следует из этих данных, целых три эпизода КРЭ "наложились" на плавную кривую подъема океанского уровня за период последней дегляциации. Первый из них, эпизод КРЭ-1, совпал с началом бёллинга (12 тыс. ¹⁴С-лет назад); второй, эпизод КРЭ-2, – с началом пребореала (10 тыс. лет назад), и третий, КРЭ-3, – с началом атлантического времени (около 7 тыс. ¹⁴С-лет назад). Так что все три потопа (как, кстати, и соответствующие им коллапсы ледниковых щитов; см. раздел 1.3) пришлись на этапы резких потеплений климата.

Базируясь на этих данных, можно заключить, что первая из реконструированных выше гидросферных катастроф пришлась на начало бёллинга и на 12 тыс. лет отстояла от современности, а вторая – на рубеж перехода от плейстоцена к голоцену, имевший место около 10 тыс. лет назад. Вопрос о третьем потопе, который по "рифовой хронологии" совпадал с концом стадии мархида, пока остается открытым: его следы до сих пор не известны.

---